Генри Каттнер - Жил-был гном [= Здесь был гном]

Крокетт задумался. Злится ли на него Мугза? Вряд ли. Тем более, что Мугза с его бриллиантовыми пуговицами был эквивалентен местному герцогу, и его поддержка могла оказаться весьма ценной.

— Хорошо. Пусть будет Мугза.

— И Гру Магру. Он обожает все новое, особенно если оно приводит к неприятностям.

Сам Крокетт не одобрил бы этих кандидатур, но предложить другие он не мог.

— Было бы неплохо заполучить особу, приближенную к Императору… Как насчет месителя грязевых ванн? Как там его, Друк, что ли?

— Договорились. Это я устрою.

Броки все-таки остыла к идее профсоюза и принялась поедать близлежащий антрацит. Возник надсмотрщик, и дело кончилось традиционной дракой, из которой Крокетт вышел с подбитым глазом. Чертыхаясь про себя, он вернулся к процессу копания.

Но этой ночью должно было произойти небывалое — собрание заговорщиков.

И как ни хотелось Крокетту спать, он не мог позволить себе упустить такую возможность.

В противном случае бессмертное будущее превращалось в непрерывное ковыряние антрацита. Может быть, организовав забастовку гномов, он сумел бы оказать давление и на Подграна Второго? Гру Магру говорил, что Император — колдун… Не способен ли он превратить Крокетта в человека?

— Он никогда такого не делал, — возразила Броки Бун.

Крокетт обнаружил, что говорит вслух. Но удержаться он уже не мог.

— А если бы захотел?

Броки пожала плечами. Но крохотный огонек надежды уже зажегся перед Крокеттом.

Копать… копать… копать… спать.

Чувство опасности выбросило его из кошмарных сновидений.

Крокетт сел, инстинктивно уворачиваясь от удара Гру Магру, направленного в голову спавшего.

— Извините, что я так не вовремя проснулся, — язвительно заметил Крокетт, — иначе вы могли бы пнуть меня еще раз.

— Успеется, — ответил Гру. — Что тут у вас затевается? Я собрался лечь, но Броки сказала, что намечается большая драка. Когда?

— Сначала надо поесть, — решительно сказала Броки. — Я пойду готовить грязевой суп.

Она отошла в угол и занялась стряпней, а Крокетт принялся излагать собравшимся свою точку зрения.

Идея профсоюза была принята довольно сносно — в основном из-за перспектив крупного побоища. Мирное сопротивление не укладывалось в задубевшие гномьи мозги.

— Как же это я откажусь работать? — не понимал ортодоксальный Друк. — Этот старый болотный слизняк Подгран не может без тинных ванн. Откажусь я или нет, он все равно погонит меня за тиной.

— А кто тебя поведет? — спросил Крокетт.

— Охрана.

— Так охрана тоже будет бастовать, олух!

— Не знаю, как охрана, а меня он точно заколдует, — продолжал сомневаться упрямец.

— Ну не станет же он всех заколдовывать! — продолжал доказывать Крокетт.

— Станет. Он очень нехороший. Хуже Гру. Он всех дорнсетских гномов превратит в сталактиты. Или во что-то еще. А меня — первого.

Но Крокетт не мог поверить подобному утверждению. Оно в корне расходилось с пониманием классовой психологии и экономических мер борьбы.

— А ты что скажешь? — переключился он на хмурого Мугзу.

— Я хочу драться, — злобно заявил тот. — Я хочу кого-нибудь пнуть. Лучше сейчас.

— А три грязевые ванны в день ты не хочешь?

— Хочу. Но Император мне не позволит. Он любит, когда я копаю.

— Идиоты! — в отчаянии завопил Крокетт. — Неужели копание важнее всего на свете?!

— Нет, — хором ответили гномы. — Драка важнее.

И тут Крокетта посетило вдохновение.

— Так в этом же все и дело! Ваш вшивый Император собирается издать закон о запрещении ДРАК!!!

Он и не подозревал об эффективности своего хода.

— Ни за что! Мы всегда дрались! — это был разъяренный Гру.

— А теперь не будете! — подлил масла в огонь Крокетт.

— Не будем?

— Не будете! Всякий оставшийся в живых гном будет тихим и покладистым!

— Пошли дадим Подграну в морду! — предложил Мугза, вскакивая и опрокидывая на Крокетта горшок с горячим супом.

— Ни за что! — подпрыгнул обожженный лидер. — Это не наши методы! Забастовка — вот то, что нам нужно. Что будет делать Подгран, если мы все сядем и откажемся работать?

Маленький Друк задумался.

— Он будет ругаться. Меня двинет.

— А потом?

— Потом двинет еще раз.

— Ну а дальше, дальше?!

— Дальше пойдет заколдовывать всех. Туннель за туннелем.

— Не пойдет. Солидарность — вот в чем наше спасение. Когда будет объявлено о забастовке, мы должны собраться все вместе, в самой большой пещере. Не захочет же Император стать правителем без подданных!

— Годится Пещера Совета, — поддержал идею Гру. — За тронной комнатой.

— А сколько гномов к нам присоединятся? — спросил Крокетт.

— Все, — пробурчал Мугза, запуская пустым горшком в голову Друка.

— А какое оружие может использовать Подгран?

— Яйца Кокатрис, — с дрожью в голосе сказал Друк, выискивая самый острый обломок горшка.

— Яйца?..

— Это не настоящие яйца, — объяснил Друк, — а волшебные, для заклинаний. Зеленые, как мне кажется, для превращения гномов в дождевых червей. Работают примерно на двадцать футов. Красные… по-моему, для превращения в людей… А голубые…

У Крокетта расширились глаза.

— А где он прячет яйца?

— Кончайте базар, — встрял в беседу утомленный Мугза. — Давайте драться.

Он прыгнул на Друка, нашедшего все-таки самый острый обломок горшка. Броки Бун и Гру Магру с радостью поддержали инициативу, и пещера загудела от возбужденных воплей. Пытавшийся вмешаться Крокетт волей-неволей был втянут в самую гущу свалки.

После Крокетт долго вспоминал чувство удовольствия, которое он испытал, хватая Мугзу за волосы. Да и раскопки антрацита уже не вызывали в нем прежнего отвращения. Возможно, и Гру Магру, и Броки когда-то были людьми? Тогда надо поторопиться, пока гномовская извращенная психология не завладела Крокеттом окончательно. Он даже начинал чувствовать отвращение к дневному свету. Скорее, скорее добраться до Подграна; хотя тот и не был гномом с высоким коэффициентом интеллекта, но колдуном он был наверняка. Яйца Кокатрис. Красные… Забастовка.

Утром Броки накормила его супом. Видимо, сказывался ее давнишний интерес к поцелуям. Время от времени она предлагала Крокетту один, но он неизменно отказывался. Тогда она стала кормить его завтраками.

Доедая заржавленный обломок, Крокетт утешал себя тем, что уж железа он вводит в организм достаточно. Вначале он задумался о своих внутренних органах, но они представлялись в виде отвратительной зубчатой передачи и доставили Крокетту немало неприятных минут. Может быть, подсыпать Императору наждака? Хотя вряд ли это выведет его из строя…

— Как насчет забастовки, Броки?

— Отлично, — она улыбнулась, и Крокетт содрогнулся. — Сегодня все гномы соберутся в Пещере Совета. Пошли копать.

Копать… копать… а тут еще этот проклятый надсмотрщик… Копать… драться… Через пять столетий закончился бесконечный рабочий день…

Поток гномов вливался в Пещеру Совета, полную зеленых блестящих сталактитов. Головы-луковицы, огромные рты, глаза… Драки завязывались дюжинами.

Гру Магру, Мугза и Друк заняли места возле Крокетта. На полу пристроилась Броки Бун.

— Давай, — шепнула она. — Скажи им про все.

Крокетт взобрался на выступ, оглядел ряды гномов, залитые сверхъестественным серебристым сиянием.

— Товарищи гномы!

Слабый голос его усилился акустикой пещеры и громом прокатился под сводами. Это придало Крокетту бодрости.

— Товарищи гномы! Почему мы должны трудиться по двадцать часов в день? Почему мы не смеем есть антрацит, выкопанный нашими же натруженными руками?! И в это же самое время кровосос Подгран сидит в своей ванне и потешается над вами! Над нами, товарищи гномы, ибо я теперь один из вас! И я знаю, что Император один, а нас много! И нам тоже нравится грязевой суп! Три раза в день! И если мы все, как один, сплотив ряды, откажемся работать, то никакая сила не заставит нас повернуть!

Крокетт выдержал внушительную паузу. Теперь пора тронуть самую чувствительную струну гномьих сердец.

— Знайте же, что кровосос (нет, кровосос уже был…) захребетник Подгран! — он будет отнекиваться, он будет открещиваться от идеи закона, запрещающего драки! Но поверим ли мы Императору? Нет, нет и еще раз нет! Тысячи гномов встанут на защиту своих прав, и властям придется капитулировать перед единством наших сердец!

— Я не знаю насчет капитуляции, но заколдует он нас наверняка, — печально пробормотал пессимист Друк.

— Не посмеет! Не всегда императорский бутерброд будет падать грязью вверх! И это будет наше последнее слово!..

Последнее слово выразилось в грандиозной свалке. Но Крокетт был доволен. Завтра гномы не выйдут на работу. Завтра все они соберутся в Пещере и будут ждать развития событий.